Одни писатели проводят эксперименты, показывая, куда нас могут завести современные социальные тенденции и научно-технические прорывы. Так, Уильям Гибсон (автор термина «киберпространство») в 1980-х изображал гиперсвязанное глобальное общество, где хакеры, кибервойны и реалити-шоу стали частью повседневной жизни.

Для других авторов будущее только метафора. В романе Урсулы Ле Гуин «Левая рука тьмы» (1969) действие происходит в каком-то далёком мире, населённом генетически модифицированными гермафродитами. Здесь поднимаются философские вопросы о природе человека и общества.

Поскольку фантастика способна охватить самый широкий спектр вероятного и просто необычного, её отношения с наукой неоднозначны. На каждого автора, который находится в курсе последних достижений физики и компьютерной техники, найдётся писатель, изобретающий «невозможную» технологию (как та же Урсула Ле Гуин со своим ансиблом, позволяющим общаться на сверхсветовых скоростях) или творящий откровенные сказки, чтобы в притчевой форме выразить своё отношение к современным социальным тенденциям (как Герберт Уэллс).

Иногда, впрочем, случается так, что самые странные идеи вдруг становятся реальностью. Отчасти, наверное, это связано с тем, что фантаст подал хорошую мысль, зажёг творческий огонь в душе учёного или инженера. В романе Жюля Верна «С Земли на Луну» (1865) Мишель Ардан восклицает: «Мы — просто праздношатающиеся, тихоходы, ведь скорость нашего снаряда только в первый час достигнет девяти тысяч девятисот лье, а затем начнёт уменьшаться. Скажите на милость, есть ли тут из-за чего приходить в восторг? Разве не очевидно, что скоро при помощи света или электричества люди добьются ещё более значительных скоростей?» (Пер. Марко Вовчок.) И действительно, сегодня вовсю идёт работа над созданием космических кораблей под солнечным парусом.

Астрофизик Джордин Кэйр из компании LaserMotive (США), который много занимался лазерами, космическими лифтами и солнечным парусом, не стесняется признать, что именно чтение фантастики определило его жизнь и карьеру: «Я пошёл в астрофизику, потому что интересовался крупномасштабными явлениями во Вселенной, а в МТИ я поступил, потому что так сделал герой романа Роберта Хайнлайна "Имею скафандр — готов путешествовать"». Г-н Кэйр — активный участник сборищ любителей НФ. Более того, по его словам, те, кто сегодня находится на переднем крае науки и техники, тоже зачастую имеют тесные связи с НФ-миром.

Microsoft, Google, Apple и другие корпорации приглашают фантастов читать лекции своим сотрудникам. Пожалуй, ничто не демонстрирует эту сакраментальную связь больше, чем фантастические разработки дизайнеров, которые поощряются немалыми деньгами, ибо генерируют новые идеи. Поговаривают, некоторые фирмы платят писателям за сочинение историй о новых товарах, чтобы узнать, будут ли они продаваться, какое впечатление произведут на потенциальных потребителей.

«Я обожаю такого рода фантастику, — признаётся Кори Доктороу, в числе клиентов которого замечены Disney и Tesco. — Нет ничего странного в том, что компания заказывает произведение о новой технологии, чтобы посмотреть, стоят ли свеч дальнейшие усилия. Создают же архитекторы виртуальные облёты будущих зданий». Писатель Доктороу знает, о чём говорит: он занимался разработкой ПО и побывал по обе стороны баррикад.

Стоит заметить, что при всём разнообразии авторов и творческих манер отчётливо выделяются общие тенденции. В начале XX века фантастика пела хвалебный гимн научно-техническому прогрессу, благодаря которому жить становится всё лучше и легче (исключения, конечно, всегда были, есть и будут). Однако к середине века из-за ужасных войн и появления атомного оружия настроение поменялось. Романы и рассказы оделись в мрачные тона, и наука перестала быть однозначно положительным героем.

В последние десятилетия любовь к антиутопии засияла ещё ярче — примерно как чёрная дыра. В массовом сознании прочно устаканилась мысль, которую философы высказывали давным-давно: человечество не доросло до тех игрушек, которые подарили ему учёные. «Энциклопедия научной фантастики» (1979) Джона Клюта цитировала работу Бертрана Рассела «Икар» (1924), в которой философ выражал сомнение в том, что наука принесёт счастье человечеству. Скорее, она только упрочит силу тех, кто уже и так у власти. В интервью сайту Smithsonian.org г-н Клют подчёркивает, что, согласно распространённым представлениям, мир создаётся теми, кто извлекает из этого выгоду. Следовательно, мир таков, каков он есть сейчас, чтобы кто-то на этом мог заработать.

Эту точку зрения разделяет и Ким Стенли Робинсон (трилогия «Марс», романы «2312», «Шаман» и пр.). По его мнению, именно такими настроениями обусловлен поразительный успех трилогии Сьюзен Коллинз «Голодные игры» (2008–2010), в котором богатая верхушка общества устраивает безжалостные гладиаторские бои, чтобы сеять страх среди забитых обнищавших низов. «Эпоха "больших идей", когда мы верили в лучшее будущее, давно миновала, — рассуждает г-н Робинсон. — Сегодня богачам принадлежат девять десятых всего на свете, и нам остаётся воевать друг с другом за оставшуюся одну десятую. А стоит возмутиться, нас тут же обвиняют в том, что мы раскачиваем лодку, и размазывают нашу печень по брусчатке. Пока мы голодаем, они купаются в немыслимой роскоши и развлекаются нашими страданиями. Вот о чём "Голодные игры". Не удивительно, что книга вызвала такой интерес».

В свою очередь Уильям Гибсон считает разделение фантастики на антиутопическую и утопическую бессмысленным. Свою эпохальную работу «Нейромант» (1984), в которой изображено не самое привлекательное будущее с нехваткой всего и вся, он отказывается называть пессимистической. «Я всегда хотел писать в натуралистической манере, только и всего, — говорит патриарх киберпанка. — На самом деле в восьмидесятых годах я был очень далёк от антиутопических настроений, потому что описывал мир, выживший после холодной войны. Многим интеллектуалам того времени такой исход казался невероятным».

Г-на Робинсона тоже трудно отнести к тому или иному лагерю. Хотя он берётся за такие страшные темы, как ядерная война, экологическая катастрофа и изменение климата, в его книгах нет отчаяния. Он стремится дать реалистичное, научно обоснованное решение проблемы.

Нил Стивенсон («Анафема», «Reamde» и т. д.) устал от антиутопий настолько, что призвал коллег изображать будущее таким, каким оно могло бы быть, если бы человечество всё-таки взялось за ум. Он предлагает вернуться к литературе «больших идей», чтобы у молодого поколения учёных и инженеров появился новый источник вдохновения. Г-н Стивенсон прославляет г-на Робинсона, а также Грега и Джима Бенфордов за то, что они зажгли факел оптимизма. Киберпанк тоже нужен, говорит он, поскольку открывает новые направления исследований, но в массовой культуре к этому «жанру» возник нездоровый интерес. «Поговорите с режиссёрами — все они убеждены в том, что за тридцать лет в кинофантастике не появилось ничего круче "Бегущего по лезвию", — жалуется г-н Стивенсон. — От этих представлений давно пора отойти».

В 2012 году г-н Стивенсон и Центр науки и воображения Университета штата Аризона (США) открыли веб-проект «Иероглиф», призывающий всех желающих (писателей, учёных, художников, инженеров) поделиться мнением о том, каким может быть наше светлое будущее. В сентябре увидит свет первый том антологии «Иероглиф: рассказы и чертежи лучшего будущего». В списке авторов вы увидите несколько прославленных имён. Кори Доктороу, например, расскажет о том, как на Луне будут печатать строения на 3D-принтере. Сам Нил Стивенсон придумал огромный небоскрёб, уходящий в стратосферу, с которого будут запускать космические корабли для экономии топлива.

Тед Чан («Жизненный цикл программных объектов») обращает внимание на то, что на самом деле оптимизм никогда не покидал мир науки и техники. Просто раньше он опирался на веру в дешёвую ядерную энергию, которая позволяла возводить огромные сооружения и казалась абсолютно безопасной. А теперь специалисты с той же надеждой смотрят на компьютеры. Но истории о сверхмощных ЭВМ только пугают обывателя, потому что, в отличие от гигантских городов, зданий и космических станций, вычислительная техника и программное обеспечение представляются чем-то абстрактным, непонятным. В последнее время компьютеры к тому же стали повседневностью.

Может быть, из-за того что НФ перестала вдохновлять, молодёжь отказалась от неё? София Брюкнер и Дэн Новы из знаменитой Медиалаборатории МТИ поражены тем, что новые студенты совсем не увлекаются фантастикой. Отличники считают её детской литературой. А может, из-за учёбы у них просто нет времени на мечты?

Прошлой осенью Брюкнер и Новы предложили курс «От научной фантастики к научному моделированию», в ходе которого вместе со студентами читали книги, смотрели кино и даже играли в видеоигры. Молодёжи предлагали разрабатывать прототипы устройств по мотивам этих произведений и думать над тем, как они могли бы изменить общество. Например, зловещую технологию из «Нейроманта», которая позволяет управлять мускулатурой другого человека и превращает его в послушную куклу, студенты хотели бы использовать для лечения парализованных людей.

То же самое можно сказать о генных и прочих биотехнологиях, которыми сегодня активно пугают обывателя. Но фантасты разрабатывали эти темы десятилетиями, причём не обязательно в антиутопическом ключе. Почему бы не поучиться у них хорошему? Дело не в технологиях, а в людях, которые ими пользуются. Рассказы о мрачном будущем не предсказание, а предупреждение. Человеку свойственно продумывать все возможные варианты последствий.

Подготовлено по материалам Смитсоновского института.

Источник — Дмитрий Целиков